(Природа. 1995. N.11. с.99-102.)
До конца жизни Е.М. Лифшиц был
благодарен П.Л. Капице за то, что он спас от гибели в сталинских
лагерях его
учителя и друга Л.Д. Ландау. Когда же наступила очередь Капицы
и он был изгнан из основанного им института, Евгений Михайлович и Лев
Давидович
продолжали навещать опального П.Л. на Николиной Горе, куда он сам себя
отправил
в добровольное изгнание. («Мне тяжело бывать на людях, которые и
побаиваются, и
сторонятся меня», – писал он Сталину в январе 1950-го.) Лифшиц и Ландау
были в
числе тех немногих, кто не «побаивался» и не «сторонился»... Подобные
визиты на
Николину Гору были небезопасными. Во всяком случае, племянник Петра
Леонидовича
– Леонид Леонидович Капица в своей традиционной «оде», прочитанной в
день
рождения П.Л. 9 июля 1948 г., был вынужден «зашифровать» имена
посетителей никологорского убежища. После
слов: «Друзья всегда в
автомобилях/ Проведать приезжают нас:/» –
следовало
перечисление верных друзей Капицы, среди которых упоминались, конечно,
и
Ландау, и Лифшиц, но они были обозначены: «Чудак с кудрявой шевелюрой и
друг
его почти без влас.»
Петр Леонидович до конца своих
дней с особой теплотой относился к тем друзьям и коллегам, кто не
«раззнакомился» с ним в его опальные годы. Он тоже был человеком
благодарным...
Капицу и Лифшица, однако,
сближало не только чувство благодарности, хотя оно, несомненно, вносило
в их
отношения человеческое тепло. Главное, что их сближало, была все-таки
наука, их
любимая физика. Важнейшим для них было их общее дело, потому что они
сами были прежде всего людьми дела. Капица
был выдающимся
организатором науки, а каждый хороший организатор, как известно,
отличается
тем, что умеет подбирать ближайших сотрудников, своих помощников. Когда
в июне
1955-го Петр Леонидович получил свое первое после опалы общественное
поручение
в Академии наук – стал главным редактором «Журнала экспериментальной и
теоретической физики», основного физического журнала страны, – он
предложил
Лифшицу стать своим первым, «рабочим» заместителем. До их прихода в
ЖЭТФ статьи
в портфеле редакции лежали по году, по два, а то и больше. Разобравшись
с
положением дел, Капица отправился в отдел науки ЦК КПСС. Заручившись
поддержкой
В.А. Кириллина, возглавлявшего тогда этот отдел, П.Л. пишет письмо
президенту
АН СССР А.Н. Несмеянову, в котором просит предоставить ЖЭТФу
неограниченный объем. И журнал такое право получает! Случай
беспрецедентный.
Добившись «свободы маневра»,
Капица и Лифшиц разрабатывают «Положение о ЖЭТФе»,
первый пункт которого гласит: «Основная задача журнала: публикация
оригинальных
статей (...) в срок не более 6 мес., для чего портфель редакции не
должен
содержать запаса статей общим объемом более чем на 6 мес. Для
достижения этого
необходим тщательный отбор статей...» Основная тяжесть «тщательного
отбора»
падала, естественно, на Евгения Михайловича, который нажил себе на этом
поприще
немало врагов, что не мешало ему бестрепетно делать свое дело,
добиваясь
поставленной в «Положении о ЖЭТФе» цели. С
начала
1958 г. в заметно «потолстевшем» журнале статьи, как правило,
публикуются не
позже шести месяцев с момента их поступления в редакцию.
Капица умел не
только подбирать хороших работников, он умел также не мешать им
работать
(следуя им же установленному правилу: «Руководить – это значит не
мешать хорошим людям работать»). И он умел их защищать, когда в
этом
возникала необходимость. В 1972 г. редакция ЖЭТФа
отклонила статью сотрудника одного из близких друзей Капицы. В статье,
по
мнению редакции, не содержалось чего-либо принципиально нового.
Академик, друг
Капицы, один из немногих, с кем П.Л. был на «ты», направил письменный
протест в
редакцию. Письмо было рассмотрено на заседании бюро редколлегии.
(Подобные
заседания происходили раз в две недели в директорском кабинете Капицы,
под его
председательством.) Бюро подтвердило решение редакции, о чем академику
написал
заместитель главного редактора М.А. Леонтович. Обиженный академик
послал очень
резкое письмо Петру Леонидовичу, оно завершалось следующими словами:
«Цетерум
цензео, консулес,
что
уважаемый Евгений Михайлович Лифшиц не годится для роли активного
редактора ЖЭТФа. Его, хорошо всем
известная, научная
недоброжелательность весьма умерялась его другом, покойным Ландау, и
теперь,
когда Ландау нет, – это не тот Женя Лифшиц. По-моему, он требует не
исправления, а замены».
Капица на этот «совет» своего
давнего друга мог бы ответить не менее известным латинским изречением: Amicus Plato, sed magis amika veritas. Едва ли
он это сделал. Не в его это было «стиле». Он мог, конечно, «надавить»
на свою
редакцию: стоит ли из-за этой статьи копья ломать? Ошибок она не
содержит, а
то, что не слишком «значительна», чтобы быть напечатанной в ЖЭТФе,
– так ли уж это важно, если из-за нее мы рассоримся с уважаемым и
заслуженным
человеком? На редакцию Капица «давить» не стал – на сделку с совестью
он
органически был не способен. Старый друг на него смертельно обиделся, и
они
несколько лет не встречались.
21 февраля 1975 г. Лифшицу
исполнилось 60 лет. В Академии наук было принято напоминать о подобных
датах
рассылкой отпечатанных на мелованной бумаге извещений с портретом
юбиляра. (Об
издании подобных извещений заботился обычно сам юбиляр или дирекция его
института.) Петр Леонидович, получив по почте очередное «юбилейное»
напоминание, говорил мне: «Подготовь телеграмму... » И добавлял:
«Стандартную».
Или: «Сделай потеплее...» Бывали случаи,
когда я
начинал протестовать: «Петр Леонидович, мне трудно будет сделать
хорошую
телеграмму – ведь это ваш близкий знакомый...» Иногда он уступал и
диктовал мне
текст телеграммы. В случае Лифшица все происходило иначе. Во-первых, не
было
роскошно изданного извещения – в нашем институте это не было принято.
Во-вторых, мне и напоминать о юбилее Евгения Михайловича не пришлось.
П.Л. пришел
утром в кабинет и сразу же продиктовал мне телеграмму. Вот она:
«Дорогой Евгений Михайлович,
от всего сердца поздравляю Вас с шестидеятилетием.
Из
этих шестидесяти лет белее половины мы работали вместе, и никакие
противоречия
никогда между нами не возникали. Надеюсь, что еще много лет мы будем
работать
вместе в нашем институте и в журнале. Лучшие пожелания. Любящий Вас
Капица».
Такую сердечную телеграмму
отправил Петр Леонидович Лифшицу в день его 60-летия. А когда мы все
были на
десять лет моложе, в Институте физических проблем очень весело отметили
50-летие Евгения Михайловича. Об этом свидетельствует хранящийся в
архиве ИФП
протокол заседания ученого совета, написанный тогдашним ученым
секретарем
Алексеем Алексеевичем Абрикосовым.
Из протокола № 136
Заседания Ученого совета Института
физических проблем
9 марта 1965 г.
НИКОМУ НЕ УДАЕТСЯ ИЗБЕЖАТЬ 50-ЛЕТИЯ. Юбилей Е.М. ЛИФШИЦА
П.Л. Капица ñказал, что Е.М. Лифшиц пришел в институт 24-х
лет. Он уже был кандидатом и вскоре защитил докторскую.
Здесь он вместе с Ландау написал свой замечательный Курс,
прославившийся на
весь мир и переведенный на все языки. В Институте Е.М. Лифшиц играет
большую
роль в деле воспитания молодежи и в теоретической работе. Он остался
верен
институту. На юбилее у нас принято говорить неприятные вещи. Обычно
отмечается наиболее характерная черта: у Пешкова – упрямство, у
Алексеевского –
свирепый характер, у Филимонова – скептицизм. Для Е.М. Лифшица
характерной чертой является пессимизм. Ему кажется, что все обернется
очень
плохо. Выходит новое постановление о журналах – он говорит: «Конец
нашему
журналу». А надо спокойно ждать. Но Е.М. Лифшиц – не худший тип
пессимиста;
худший – это тот, кто носит и ремень, и подтяжки. А он не носит
подтяжек. В
этом мы убеждаемся всякий раз на заседаниях редакции. Е.М. Лифшиц, как
только
приходит, сразу снимает пиджак. А работает он действительно здорово. На
нем
держится ЖЭТФ. Так, как его ведет Е.М. Лифшиц, никто бы не смог.
Несомненно, пессимизм Е.М.
Лифшица сказался и на отношении к юбилею. Наверное, он опасался, что
после 50
лет он перестанет нравиться дамам – ведь Лифшиц очень нравится дамам.
Мы можем
его успокоить: 50 лет – это еще не критический возраст.
Далее П.Л. Капица пожелал Е.М.
Лифшицу успехов в работе, особенно в работе над Курсом, которая теперь
продолжается без Ландау. Эта работа имеет большое значение в мировой
физике.
И.М. Халатников сказал, что выступает не без страха. Е.М.
Лифшиц давно на него косится. Все знают, как он плохо относился к
юбилею. Он
давно начал готовиться к тому, чтобы сорвать юбилей, и пробовал
различные
варианты. Мы тоже думали над этим. Ведь это только первый юбилей.
Поэтому было
решено подарить Е.М. Лифшицу спецодежду для отражения дальнейших
наскоков.
(И.М. Халатников вручил Е.М. Лифшицу подарок – рапиру и маску.)
Есть и еще одна сторона этого
дела. Е.М. Лифшиц имеет способности к спорту. Он участвовал в
институтском
кроссе. Если он займется фехтованием, то сможет через четыре года
участвовать в
Олимпиаде в Мехико. Таким образом, исполнится его давняя мечта съездить
за
границу.
А.И. Шальников
сказал, что, хотя все
знают Лифшица как прекрасного теоретика, в нем потерян замечательный
экспериментатор. А.И. Шальников учил его
езде на
машине. Е. Лифшиц обнаружил ряд черт, очень ценных для
экспериментатора.
Во-первых – упорство. Когда он въезжал на тротуар, его нельзя было
заставить
оттуда съехать. Кроме того, он чувствует такие вещи, которые другие не
воспринимают. Например, он говорит, что чувствует, как греется
карданный вал,
или что спустило колесо. Посмотришь – и ничего подобного нет. Но в чем
он
действительно силен, так это в предчувствиях. Например, вдруг сообщает,
что
скоро с кем-нибудь столкнется или у него проколют талон. И
действительно –
очень скоро именно это и происходит.
М.С. Хайкин рассказал о событии, которое произошло
ровно 20 лет назад. Он провалил Е.М. Лифшицу экзамен по механике.
Конечно, в то
время это было неприятно, но со временем воспоминания теряют остроту и
даже
меняют знак. В результате этого провала М.С. Хайкин приобрел уважение к
теоретической физике и, кроме того, убедился в том, что ему надо
заняться
экспериментом. За это он очень благодарен Е.М. Лифшицу. Кроме того, он
хотел
сказать следующее. Всем известно, что если кому-то удалось то, чего не
удалось
тебе, испытываешь чувство досады. Но бывает и обратное: чувство
удовлетворения,
если другому не удалось то, что, может быть, удастся тебе. Наверное,
Е.М.
Лифшиц испытывает такое злорадство по
поводу того, что
другим не удается избежать 50-летия.
С.И. Филимонов пожелал Е.М. Лифшицу здоровья и успешной
работы, а также оставаться таким же приятным человеком, каким он был до
сих
пор.
Е.М. Лифшиц поблагодарил всех собравшихся. Он сказал,
что испытывает облегчение от того, что
юбилей уже
позади. Что касается случая с Хайкиным, он был настолько поразительным,
что
Лифшиц помнит его даже лучше, чем Хайкин. Сдавал тот не механику, а
статистику
и не мог ответить ни на один вопрос. Даже формулу Дебая не мог вывести.
А
теперь сделался замечательным экспериментатором.
Ученый секретарь д-р ф.-м. наук А.А.
Абрикосов